Здоровье - медицинский портал Азербайджана

Профессор Дальневосточного университета Михаил Щелканов – вирусолог, ведет регулярный мониторинг природно-очаговых вирусов, в том числе коронавирусов на Дальнем Востоке. Он автор более 500 научных статей и монографий и хорошо известен коллегам в своей области науки. Но в своих публикациях он не раз выходил за узкие профессиональные рамки и информировал практикующих медиков о взрывоопасной ситуации, складывающейся в азиатском регионе с коронавирусами. 

В отличие от вирусов многих опасных инфекций, которые живут только в человеческой популяции и которые поголовной вакцинацией можно полностью искоренить (как, например, натуральную оспу), коронавирусы циркулируют в диких животных. А их поголовная вакцинация (хотя для диких носителей вируса бешенства такие попытки предпринимались и предпринимаются) – это пока из области фантастики. До сих пор человечество не победило ни одну природно-очаговую инфекцию, констатирует ученый.

– Рассказывать, чем он отличается, скажем, от вируса гриппа А или В, можно достаточно долго. Правильнее, наверное, говорить, чем он отличается от других коронавирусов. А коронавирусы – довольно обширное семейство, которое сейчас включает 41 вирус. С точки зрения эпидемиологии наиболее интересен род бетакоронавирусов (Betacoronavirus), куда входят три особо опасных коронавируса человека. Это вирус тяжелого острого респираторного синдрома (SARS) – SARS-CoV, который зимой 2002–2003 гг. вызвал эпидемию в южных провинциях Китая. Это открытый в 2012 г. вирус, вызвавший ближневосточный респираторный синдром (MERS) – MERS-CoV, природные очаги которого находятся на Аравийском полуострове и который до сих пор там тлеет, то активируясь, то затухая (и вызывая, кстати, множество завозных случаев по всему миру). И, наконец, это SARS-CoV-2 – вирус тяжелого острого респираторного синдрома второго типа, виновник сегодняшней пандемии заболевания, которое получило название COVID-19.

Новый коронавирус может очень быстро поражать нижний отдел респираторного тракта и непосредственно альвеоциты, что, собственно, и определяет тяжесть заболевания, которое они вызывают, – первичную вирусную пневмонию, как правило, двухстороннюю. Вирусную пневмонию вообще трудно лечить, а тут у пациента поражаются непосредственно альвеоциты.

– Ну у нас даже гриппом болеют далеко не все. Конечно, и такой сценарий возможен, но на дворе все-таки не XVIII и даже не XIX век. А прошлый век вообще был золотым веком вакцинной профилактики. Напомню, что академик Виктор Михайлович Жданов с трибуны Ассамблеи Всемирной организации здравоохранения предложил программу всемирной ликвидации оспы – и ведь удалось полностью искоренить оспу в человеческой популяции. Правда, надо помнить, что натуральная оспа не была природно-очаговой инфекцией. Она была чистым антропонозом, т. е. у нее не было природного резервуара, в отличие от тех же коронавирусов. К сожалению, человечество не победило ни одну природно-очаговую инфекцию, потому что к ним может быть один-единственный подход: тщательный и, главное, регулярный мониторинг природных очагов.

– Циветты, верблюды и панголины – промежуточные хозяева коронавируса. Природный резервуар у всех них – летучие мыши. Летучая мышь – тоже млекопитающее, как мы с вами, поэтому адаптация вирусу нужна минимальная. Она уже имеется, коронавирусы летучих мышей уже адаптированы к клеткам млекопитающих. В принципе, от летучей мыши может заразиться напрямую и человек, только они гораздо меньше с людьми контактируют. А вот кто постоянно заражается от летучих мышей, так это мелкие млекопитающие, которые живут в лесах Юго-Восточной Азии, – те же циветты, барсуки, енотовидные собаки, еноты. И они же используются в пищу в Восточной и Юго-Восточной Азии. Как раз тут происходит заражение людей – на восточных рынках, которые в отличие от наших изобилуют живыми животными. Они больше похожи на старый московский птичий рынок, кто его помнит. Только многократно увеличенный. Там редко забивают животных, так как хранить мясо особо негде – жарко и влажно. Поэтому лучше продавать их для гастрономических целей живыми, и они в огромных количествах находятся очень близко к людям.

В результате происходит то, что эпидемиологи и вирусологи называют искусственной интенсификацией популяционных взаимодействий. По лесу нужно ходить, наверное, годами, чтобы набрать такое же количество контактов с дикими животными, как на восточном рынке в течение получаса. Естественно, что именно на рынках произошел межвидовой переход вируса SARS от промежуточных носителей – гималайских циветт, или, как их еще называют, пальмовых циветт, – в человеческую популяцию. Точно так же на рыбном рынке Уханя, видимо, произошел переход вируса COVID-19 от панголинов к человеку. Он, кстати, только называется рыбным, а на самом деле обычный рынок.

– Для любого паразита это золотое правило: он не должен убивать своего хозяина, а должен с ним найти консенсус. И вирусы, будучи облигатными внутриклеточными паразитами, не исключение.

Но смотрите, какая тут ситуация: вирусы не существуют в единственном варианте. Даже в одной клетке это всегда облако вариантов, в организме – намного большее облако, в популяции потенциального хозяина – еще большее облако вариантов. И в зависимости от внешних (по отношению к вирусу) условий в этом облаке получают селективные преимущества лишь немногие. Вирус вынужден все время мутировать, все время изменять свой геном, иначе он не выживет. Причем делать он это должен быстрее, чем иммунная система потенциальных хозяев. Удивляться следует не тому, что появляются какие-то агрессивные варианты, а почему их появляется так мало. На самом деле любой высокопатогенный, высоковирулентный вариант это, скорее, сбой в эволюции паразита. Он сам этому не рад, но так получилось. Получив какие-то биологические свойства, которые повышают его агрессивность по отношению к потенциальному хозяину, он потом долго и нудно вынужден селектироваться в сторону понижения своей вирулентности, иначе он просто погибнет, убив всех потенциальных хозяев вокруг себя.

– Любую достаточно развитую страну, у которой есть научно-исследовательские лаборатории, можно заподозрить в чем угодно. А без лабораторий тоже невозможно обойтись. И, видимо, этот пинг-понг обвинений будет продолжаться. Но, вообще говоря, что-то подобное происходит в любой лаборатории. Когда в лаборатории работают с вирусами, то создают для них условия, отличные от природных. С ними работают на культурах клеток, подопытных организмах, идет отбор каких-то квазивидов. Поэтому вообще любой вирус, который присутствует, например, в вирусологических коллекциях или просто в лабораториях, конечно, уже отличается от природного и его биологические свойства немного изменяются.

Если и дальше рассуждать в этой логике, то мы дойдем до того, что объявим всех вирусологов биотеррористами. Хотя биотеррорист не тот, кто пассирует вирусы в искусственных условиях. Биотеррорист тот, кто сознательно применяет вирусы с измененными свойствами.

Можно сколько угодно гадать и фантазировать, искать объективные подтверждения, но, чтобы доказать, нужно поработать с проверкой непосредственно в американских лабораториях. Россия в этом плане ведет себя гораздо приличнее, но в нынешней ситуации запросто открывать двери лабораторий всем желающим у нас, конечно, никто не будет.