Здоровье - медицинский портал Азербайджана

Недавно российский Минздрав объявил об успешном завершении федеральной онкологической программы, которая должна была радикально улучшить помощь онкобольным. МедНовости записали монолог дочери ракового больного из Владивостока, который умер, так и не дождавшись лечения: правильный диагноз больному был поставлен лишь посмертно.

Мой папа заболел прошлым летом. Он сильно кашлял, и с подозрением на пневмонию его положили в краевую клиническую больницу (раньше она называлась «больницей рыбаков»). Оказалось, что это опухоль. Папе сделали биопсию – запускали в легкие зонд, который откусывал кусочек ткани. Но то, что эта опухоль злокачественная, анализ не показал. Было решено операцию не делать.

Дело в том, что за два года до этого у папы случилась легочная тромбоэмболия, которая, несмотря на лечение, так и не рассосалась.И анестезиолог сказал, что из-за этой тромбоэмболии папа может умереть во время операции. А раз опухоль доброкачественная, то и рисковать не стоит. Потом были другие попытки уточнить диагноз, папе делали биопсию еще несколько раз, но все неудачно – заключения о том, что опухоль злокачественная не было даже на момент смерти. Я не знаю, кто отвечает за качество биопсии, и разбираются ли с этим вообще. То, что это был рак, показало вскрытие. И за это вскрытие мы должны были еще дополнительно заплатить.

И все полгода, пока папе не могли уточнить род опухоли, его никак не лечили. Он был предоставлен сам себе. Хотя, на учет в краевую онкологическую поликлинику поставили.

О том, как она работает, разговор особый. Чтобы просто попасть на прием к онкологу, надо занимать очередь за талончиком в 4-5 утра. И зимой, и летом. В 7 часов открываются двери поликлиники, и изможденные, обессиленные люди могут войти внутрь. Получив заветный талончик на прием, надо еще весь день прождать его в огромных очередях.

В эту поликлинику к онкологу, который будет давать направления на обследование и вести лечение, люди приезжают со всего края – из Находки, Уссурийска, Дальногорска, разных отдаленных поселков. Люди едут 5-10 часов в автобусе, останавливаются на вокзале, глубокой ночью приходят в эту поликлинику, ждут талоны. Потом еще целый день сидят на приеме. И в результате слышат, что для назначения лечения не хватает какого-то очередного анализа, или он не получился, или «надо поднять гемоглобин» и приехать еще через неделю. Я знаю людей, которые так приезжали много раз, потом плюнули на все и уехали домой умирать.

Потому что попасть к онкологу – это только начало. Дальше действует такая схема. Онколог назначает анализы, сдавать которые человек идет в свою поликлинику. Но выписать направление на эти обследования должен терапевт, к которому нет записи на неделю-две вперед. Пытаться объяснять в регистратуре, что тебе не нужен прием терапевта, а надо срочно пройти обследование для онколога и тянуть с этим нельзя, бесполезно. Отвечают, что «это ваши проблемы, у нас все люди болеют и все перед нами равны».

Запись на анализы по этому направлению тоже предварительная. Все эти анализы в разных поликлиниках, в разных концах города. Качество низкое, и пересдавать их приходится несколько раз. И так человек с утра до ночи ходит по всем этим кабинетам, в которые везде сумасшедшие очереди. Кому-то удается со скандалами выбить обследование вне очереди – через главврача, страховую компанию, но таких меньшинство. И через все это надо проходить снова и снова: перед операцией, после, во время обследования опухоли, во время наблюдения динамики, перед госпитализаций.

Папу гоняли из кабинета в кабинет все полгода с момента обнаружения опухоли. За короткий срок он весь пожелтел, похудел. А ему не назначали никакого лечения, только выписывали витамины для повышения гемоглобина и поддержки иммунитета. Мне кажется, что онколог прекрасно понимал, чем болен мой папа. Но для того, чтобы начать лечение, ему не хватало документального подтверждения – положительного результата биопсии. При этом, как мне объяснили позже, когда я с папиными документами ходила в РОНЦ в Москве, кроме биопсии есть много других косвенных и дополнительных анализов, которые позволяют выявить онкологическое заболевание. Но во Владивостоке эти анализы сделаны не были.

Никто не пошевелился, чтобы проконсультировать папу у других хирургов, кроме тех, которые занимались им в «больнице рыбаков». Как мне сказали в Москве, при нормальной анестезиологической поддержке можно было оперировать и при тромбоэмболии. Есть возможность видеосвязи для консультаций по сложным случаям с федеральными центрами. Более того, оказалось, что во Владивостоке есть хирург, который делает такие операции. Но было уже поздно.

Мы понимали, что тромбоэмболия не лучшее сопутствующее заболевание для рака легких. Но если бы мы видели хоть какой-то нормальный алгоритм обследования и установки диагноза, попытки проконсультироваться со специалистами, которые готовы помогать в тяжелых случаях. Но нет. Абсолютное равнодушие. Обращалась я и в страховую компанию, которая называет себя «адвокатом» для пациентов. Папа плохел на глазах, а лечение все откладывалось. Но в страховой мне сказали: «ой, у нас такая сложная ситуация, и у вас такой сложный случай. Давайте вы не будите на врачей бочку катить».

Поэтому здесь все, у кого есть хоть какие-то деньги, предпочитают ехать лечиться в Корею или Китай.Год назад заболела раком желудка наша родственница, живущая в Находке. Ее тоже послали на биопсию. Результаты должны были быть через 10 дней. Проходит 10 дней – результатов нет, 20 дней – нет, 30 дней – нет. Потом признались – «извините, они где-то затерялись, давайте возьмем еще один анализ». Еще через 20 дней приходят результаты. Такая же ситуация, как у нас – диагноз не подтвержден. А женщина продолжает худеть. И ей предлагают третью биопсию. Родственники собрали по всему миру деньги, отправили ее в Корею, где за день установили точный диагноз. Сделали операцию, провели курс лечения, и, слава Богу, она живет.

***

Вот что ответили в департаменте здравоохранения Приморского края на обращение дочери умершего больного: «В ходе проверки случаев оказания медицинской помощи пациенту КГБУЗ «Приморский краевой онкологический диспансер» и ГБУЗ «Краевая клиническая больница №2» грубых нарушений не выявлено. Летальный исход связан с неблагоприятным течением заболевания и выраженной сопутствующей патологией».